• Главная
• О семинаре
  • История Семинара
  • Оргкомитет
  • Правила пользования сайтом
  • Модераторы
  • Часто задаваемые вопросы
• Мероприятия
  • Текущее
  • Архив
• Библиотека
  • Издания семинара
  • Отчеты о мероприятиях семинара
• Участники
  • Вход
  • Список участников семинара
  • Регистрация
  • Дополнить \ Редактировать
• Ссылки

Левин Я.А. Образ “кулака” в американской прессе 1924-30-х гг.

Различные аспекты проблемы восприятия и понимания России в США находятся в сфере пристального внимания историков. В современной историографии изучается образ России в контексте истории международных отношений, внешней политики, военной истории, социокультурном контексте[1]. В новейших исследования выявлены и проанализированы важнейшие стереотипы в восприятии американским обществом России. Однако, процесс формирования и развития представлений о «кулаках», коллективизации и советской деревне как в отечественной, так и зарубежной историографии не получил должного рассмотрения. Вместе с тем, исследование данной темы позволит понять как складывалась позиция общественности США к процессам советизации аграрного сектора СССР; какие стереотипы прошлого влияли на образ «кулаков»; как вырабатывалось СМИ отношение к ним и к раскулачиванию; какие представления о «кулаках» закрепились в массовом сознание американцев и оказывали влияние как на общественно-политическую ситуацию, так и на международные отношения.  

Первые упоминания о «кулаках» (англ. kulaks) в американской прессе относится к июню-ноябрю 1924–25 гг. Так, в бостонской “Christian Science Monitor” (шт.Массачусетс) выходит пять статей, прямо или косвенно связанных с кулаками: “Кулачество процветает”[2], “Свободные выборы в сельсоветах, однако кулаки не получили права голоса. Во главе советов встали коммунисты”[3], «Эпитет “кулацкий” предполагает силовой отъём налогов у субъектов, скрывающих своё благосостояние»[4], “Единодушные атаки красных по Троцкому, претензии к кулакам растут”[5]. Таким образом из заголовков и статей мы видим, что американская пресса видит в “кулаках” не только новую цель укрепляющегося коммунистического режима, но и очень аморфную группу. Также, можно сказать, что кулачество оценивается как союзник или, во всяком случае, как лояльная Троцкому группа. В этих статьях  даётся лишь краткое пояснение кто такие «кулаки» мало раскрывающее суть и не указывается их правовой статус.

Вслед за “Christian Science Monitor” проблемой кулачества начинают интересоваться и более крупные центральные издания, такие как “Los Angeles Times” и  “The Washington Post”. Так “Los Angeles Times” 23 ноября 1924 выходит со статьёй под ярким заголовком: “Классовая ненависть окружает Россию”. Статья связана с отказом крестьян стран Балтии выплачивать продналог, в следствии чего правительство СССР было вынуждено наказать «кулаков» как виновных в срыве сбора налога и организовать закупки зерна в США. Сам тон статьи говорит о скептическом отношении к СССР и его мероприятиям. В частности на это указывает такой оборот как:  “Занимаясь организацией классовой борьбы зарубежом, советское правительство неожиданно вспомнило о собственных классовых проблемах”[6]. Тут “кулачество” фигурирует уже скорее как жертва режима, а не одна из коммунистических групп.

Статья в “The Washington Post” от 27 декабря 1925 г. под заголовком “Богатые крестьяне виновны в бедственном положении России”. Статья крутится вокруг дискуссии между Каменевым и Сталиным на съезде коммунистической партии. Каменев утверждает, что действия Сталина разрушили план по экспорту зерна и пропаганде социализма. Агрессивный заголовок сразу же настраивает читателя на определённое отношение к кулакам[7].

Уже на основе материала 1924–25 гг. можно разделить СМИ США в освящении “кулаков” на две группы: 1) “Кулаки” – почти преступная группа или структура внутри коммунистической орагнизации.2) “Кулаки” – жертвы устанавливающегося в России режима.

1929 год можно считать переломным в отношении восприятия кулаков в американской прессе и обществе. Массив статей связанных с ними так же невелик, но теперь эти статьи переходят с пятых-шестых страниц газет на вторые-третьи, а зачастую и на первые полосы. Важно отметить, что в газетах появляется чёткое восприятие происходящей в СССР ситуации. Американцы воспринимают это как “классовую войну коммунистов и крестьянства”[8]. Существенно меняется и тон заголовков. Такие заголовки как «12 человек убиты, фермы сожжены в “классовой войне”» в “The Milwaukee Sentinel” от 14 января 1929 г. или  “69 казнено на советской территории” в “Rochester Evening Journal and the Post Express” (шт.Нью–Йорк) от 28 октября 1929 г. или “Русские крестьяне убили офицеров” там же и.т.д. ярко свидетельствуют о смещении акцентов в сторону жертв[9]. В самих статьях поначалу в равных долях указываются жертвы как среди крестьян, так и среди коммунистов. Однако уже к октябрю 1929 основные акценты делаются уже только на жертвах среди крестьянства. Более того, подчёркивается, что крестьян казнят вместе с представителями духовенства. Подробно указываются и обвинения предъявленные всем убитым – это организация контрреволюционного мятежа или связи с контрроеволюционным подпольем. В статьях чувствуется озабоченность американского общества усилением репрессивных мер со стороны советского руководства. Количество жертв указанное и в самих статьях и в заголовках настраивает читателя на явно негативное восприятие деятельности советского руководства. Здесь мы можем увидеть складывание определённых понятий у американских СМИ о “кулаках”. В понимании определённой группы изданий “кулак” – это фермер, ставший жертвой нового режима.

Статьи 30-х годов продолжают рассматривать накаляющуюся ситуацию вокруг кулачества. Так в “Pittsburgh Post-Gazette” (шт.Пенсильвания) от 14 февраля выходит статья под заголовком “Сталин прилагает огромные усилия к уничтожению церквей”. В статьях 1930 года продолжает развиваться динамика 1929 по прямому связыванию кулаков и духовенства в единую силу. Проблемы с кулаками объясняются, однако, не только их приверженностью религии, но и коллективизацией в которой они видят свою “экономическую смерть”. Начиная с марта 1930 само понятие “кулак” попадает уже в подзаголовки, а в конце месяца и в заголовки газет, что означает закрепление данного термина в сознании простых читателей. Однако, важно отметить, что практически всё время, что термин кулак появляется на страницах американской печати, он сопровождается пояснением о том, что это «богатые крестьяне» или «верхний класс крестьянства», то есть термин всё равно не до конца закрепился в массовом сознании[10].

Конец марта – начало апреля знаменуют собой новый виток статей о кулаках. Они посвящены повторному развертыванию репрессий против них[11]. Так “The Southeast Missourian” от 24 марта выходит с заголовком “Коммунисты возобновляют войну с крестьянством” и подзаголовком “Кулаки будут унижены ради коллективизации”. В статье присутствуют ссылки на материалы из “Известий” и “Правды”. Важно отметить, что в конце 1929–1930 ссылки на материалы “Правды”, реже других советских газет, довольно часто появляются в американской прессе. Помимо этого в начале статьи вновь указывается, что развёрнута война  “с кулаками и правыми оппортунистами”. В статье, утверждается, что победа коллективизации над кулаками и правыми уклонистами может быть достигнута только “путём их политической изоляции от бедных и средних слоёв крестьянства, союз которых должен стать основой для успешной коллективизации”. Газетный материал 1930 года более многочисленный, чем в 28–29, однако, кулакам в нем по-настоящему отводится место лишь в марте-апреле[12]. В следующие месяцы пресса концентрирует внимание на фигуре Сталина (июнь–июль 1930 г.) всё сильнее укрепляющего свои позиции. Появляются статьи со следующими заголовками: “Сталин подтверждает свой статус лидера красных”,[13] “Сталин становится популярнейшей фигурой в массах”[14]. Статьи связаны с громкими заявлениями и активной деятельностью Сталина. Тема кулаков в этих статьях фигурирует в контексте продолжения политики коллективизации в СССР и репрессирования кулацкого населения несмотря на возражения США или других стран. Сами статьи средние по объёму, иногда имеются однотипные фотографии И.В. Сталина. Как правило эти статьи помещены либо на 2–3 полосе, либо на 4–5 [15].

Следующий блок статей 30 года (август 1930 г.) связан с белым движением. Появляются статьи с заголовками типа: “План борьбы русских лоялистов с Советами”[16], “Белые русские планируют пропаганду против коммунистического господства”[17]. В этих статьях кулаки упомянуты как лояльная белогвардейскому движению сила, готовая бороться с коммунизмом. Также сообщается о готовящемся восстании кулаков во Владивостоке. Статьи октября 1930 сосредоточены собственно вокруг коллективизации (в статьях впервые фигурирует слово колхоз (англ. kolkhoz), её сути и экономической продуктивности. Кулаки упоминаются в контексте того, что конфискованное у них имущество становится частью колхоза[18].Тема репрессий против “кулачества” выходит на первый план.

Последние упоминания о кулаках в 1930 году приходятся на конец ноября. Так в “Berkeley Daily Gazette” (шт.Калифорния) от 22 ноября на второй полосе помещена объёмная статья снабжённая иллюстрациями крестьян на работе в поле  с примитивной техникой и недвусмысленным заголовком “Красная угроза”. Статья посвящена внутреннему развитию России после Гражданской войны, а также внешнеполитическим шагам Москвы. Упомянута и коллективизация, в частности, в статье говорится о “почти 3 миллионах раскулаченных”. Данная заметка носит крайне критический характер по отношению к СССР. В частности о коллективизации говорится как о «непоправимо ущербе для страны», отмечаются и технические недостатки создаваемых колхозов: отсутствие техники, отсутствие грамотных агрономов-экспертов, недостаток зерна и иных ресурсов. Отмечается повсеместное сопротивление население коллективизации, в частности заявлено, что около 50% населения предпочитает заколоть свой скот на мясо, нежели отдать его в колхоз. Вина за сложившуюся ситуацию возлагается на Сталина, а его статья «Головокружение от успехов» интерпретируется как попытка оправдаться в глазах собственного народа и мировой общественности[19].

Наиболее объёмный газетный материал связанный с кулаками приходится на 1931 год. Весь этот материал посвящён тяжёлому положению крестьянства в СССР. В частности фигурируют такие заголовки как: “Русские кулаки сталкиваются с дальнейшим угнетением”,[20] “Русские изгнанники”,[21] “Кулаки названы врагами правительства”,[22] “Сталин говорит о близком финале классовой войны”[23] и.т.д. Статьи носят крайне негативный характер по отношению к советскому руководству. Сильный упор в статьях делается на эмоциональную и моральную составляющую проблемы, в частности видно частое использование эпитетов призванных вызвать жалость у читателя к кулакам, например: “Они вынуждены бороться за еду даже с собаками”, “Они выглядят как загнанные звери”. Большинство статей довольно объёмные и занимают вторую полосу. Это похоже на ситуацию с созданием образа русского крестьянина на рубеже  XIX–XX вв.[24]. Также помимо информации о кулаках указывается и на осложнения отношений США и СССР. В частности в “Reading Eagle” от 13 марта 1931 бедственное положение кулаков названо как одна из причин эмбарго против СССР, вновь дано небольшое описание сложившейся вокруг них тяжёлой ситуации[25]. То есть начинает появляться видимость связи ситуации вокруг «кулаков» с внешней политикой США в отношении Советской России. Проявляется действие механизма использованного в XIX в.: критика внутренней политики России используемая для определения США своей внешней политики[26].

Позиция СССР представлена как беспринципная и аморальная. В частности газеты отмечают препятствие со стороны властей в работе Красного Креста заинтересовавшегося проблемой кулаков и увёртки Кремля от неудобных вопросов, так в ответ на вопросы наблюдателей о статусе кулаков советское руководство называет их “добровольными поселенцами, колонизаторами необжитых территорий”. Пресса в ответ иронично заявляет, что в СССР появились свои пилигримы[27].

Действия Кремля часто сравниваются с действиями царского правительства практиковавшего высылку неугодных в Сибирь. Использованием подобных сравнений СМИ показывают некую преемственность самим себе в создании образов. Оценки установившегося в СССР режима всё более резкие. Духовенство больше не упоминается в связи с кулаками, то есть американское общество постепенно признало в них самостоятельную единицу, а также истории об ограничениях кулаков в правах насколько раз даются в связке с ограничениями для бывших помещиков-дворян. Возможно это связано с тем, что они оказались в похожем бедственном положении или некоторые американские СМИ всё же не до конца понимают социальный состав кулачества[28].

В 1932 году уже нет больших статей о бедах кулаков и трагедии коллективизации. Теперь статьи посвящены промышленному развитию СССР и издержкам пятилетнего плана. Кулаки упоминаются как практически уничтоженный класс, а его уничтожение названо “кровавой ценой коллективизации и индустриализации”[29]. Ещё одна статья в “The Pittsburgh Press” от 6 апреля 1932 озаглавленная “Свинина ближе советскому работнику, чем пятилетний план”. В данной статье, журналисты пытаются описать жизнь стереотипного советского гражданина обобщённо названного  “Иван Иванович”. Кулаки указываются как мнимые виновники любых неполадок или проблем: “Иван Иванович сохраняет оптимизм. Он знает, что у него есть простое объяснение для любых возникающих трудностей: происки и саботаж кулаков. Он не знает как это всё работает, но уверен, что есть те, кто знает и объяснит ему”[30].

Осенние статьи 1932 года связанные с кулаками больше походят на статьи 1928–29, когда кулаки оценивались, скорее как группа дестабилизирующая ситуацию в стране. “The Leader-Post” выходит 4 июня со статьёй под заголовком “15 кулаков должны умереть за бандитизм”. Статья повествует о ограблении поезда группой из 15 кулаков (13 мужчин и 2 женщины), гибели нескольких железнодорожников во время ограбления и приговорах сообщникам группы. Никакого сочувствия кулакам ни в заголовке, ни в самой статье не высказано[31]. Другая статья вышедшая в “The New York Times” 3 октября 1932 г. описывает историю с убийством двоих детей 14 и 9 лет их отцом и его подельниками. Отец убитых являлся кулаком как и часть его пособников. Дети сообщили о них в органы госбезопасности как о группе занимающейся контрреволюционной работой, после чего были убиты. Вполне возможно, что именно эта история частично легла в основу мифа о Павлике Морозове[32].

Таким образом, по итогам анализа газетного материала 1924–1932 гг. мы можем сделать некоторые выводы: поначалу кулаки оценивались в США, как вооружённая и довольно опасная сила распаляющая и без того сильные внутренние конфликты в Советской России. В 1924–1928 гг. кулаки не воспринимались в США как самостоятельная сила, в прессе они представлялись как основа социальной поддержки правого уклона и троцкистов сильно связанная и находящаяся в некоторой зависимости от пропаганды духовенства. Позже, в 1929–31 гг., с укреплением роли Сталина и обострением отношений СССР и США образ  “кулаков” меняется, сначала они вместе с духовенством названы основными жертвами начавшейся коллективизации, но постепенно духовенство уходит на второй план. Кулаки и репрессии против них становятся разменной картой и удобным предлогом для тех или иных внешнеполитических шагов по отношению к СССР как и в середине XIX–нач.XX. В обществе усиленно создаётся картина бедственного положения этого класса. Сама коллективизация и раскулачивание поначалу воспринимаются американской прессой как война против собственного крестьянства, позже репрессии против кулаков оцениваются как создание ресурсной базы для формирующихся колхозов. К 1932 году с ослаблением репрессий против кулаков американская пресса перестаёт считать их важной силой и оценивает  как по сути уничтоженный и децентрализованный класс, а связанные с ними преступления вновь оцениваются как бандитизм и дестабилизация обстановки. Таким образом, газетный материал рассмотренного периода подтверждает наличие в американской прессе двух основных тенденций: 1) “Кулаки” надолго закрепляются в массовом сознании как главная жертва крестьянства «на алтарь коммунизма», некоторое время они даже воспринимаются как фермеры, для усиления эмоционального отношения простых граждан США к этой группе. 2) Однако, саму данную жертву СМИ США наделяют отрицательными чертами, как и в ситуации с крестьянством XIX в.

 

 

 

 

Библиография

Berkeley Daily Gazette. November 22, 1930.

Christian Science Monitor. June 6, 1924.

Christian Science Monitor. June 26, 1924.

Christian Science Monitor. February 11, 1925.

Christian Science Monitor. December 31, 1925.

Christian Science Monitor. March 3, 1930.

Christian Science Monitor. August 26, 1930.

Lewiston Morning Tribune. February 16, 1931.

Los Angeles Times. November 23, 1924.

Kuromiya H. The Voices of the Dead: Stalin's Great Terror in the 1930s. New Haven, 2007

Lynne V. Peasant Rebels Under Stalin: Collectivization and the Culture of Peasant. Oxford, 1999.

Pittsburgh Post-Gazette. February 14, 1930.

Reading Eagle. March 13, 1931.

Reading Eagle. April 23, 1931.

Rochester Evening Journal and the Post Express. October 28, 1929.

The Leader-Post. June 4, 1932.

The Milwaukee Sentinel. January 14, 1929.

The Newburgh News. January 1, 1931.

The New York Times. August 27, 1930.

The New York Times. October 24, 1930.

The New York Times. February 3, 1931

The New York Times. February 4, 1931.

The New York Times. March 29, 1931.

The Pittsburgh Press. May 4, 1930.

The Pittsburgh Press. April 6, 1932

The Southeast Missourian. March 24, 1930.

The Telegraph-Herald and Times-Journal. June 29, 1930.

The Washington Post. December 27, 1925.

Thoden van Velzen H. U. E.. Staff, Kulaks and Peasants: a Study of a Political Field // Government and Rural Development in East Africa Institute of Social Studies. 1977.

Toledo News-Bee. April 2, 1932.

Буранок С.О. Победа над Японией в оценках американского общества. Самара, 2012.

Журавлева В.И. Понимание России в США: образы и мифы. 1881-1914. М., 2012.

Курилла И.И. Заокеанские партнеры: Америка и Россия в 1830–1850-е годы. Волгоград, 2005.

Мальков В.Л. Россия и США в ХХ веке. М., 2009.

Нитобург Э.Л. Русские в США. История и судьбы. 1870–1970. Этноисторический очерк. М., 2005.

Павловская А.В. Россия и Америка. Проблемы общения культур: Россия глазами американцев, 1850–1880-е годы. М., 1998.

Позняков В.В. Советская разведка в Америке. 1919-1941. М., 2005.

Согрин В.В. Демократия в США. От колониальной эры до XXI века. М., 2011

Согрин В.В. Идеология в американской истории: От отцов-основателей до конца ХХ века. М., 1995.