Вуазен Ванесса. Советский военный кинематограф и общественность союзных стран: 1941-1945
Историография последних двадцати лет пришла к выводу, что большая международная политика, а не коммерческие соображения голливудских фирм, объясняет выпуск на американские экраны изумительных просоветских фильмов, как Моя миссия в Россию Майкела Кэртиса или Северная Звезда Льюиса Майлстоуна (1943). Обоснованная на книге бывшего американского посла в Москве Джозеф Дейвиса, Моя миссия в Россию преследовала неоднозначные цели на домашней и на международной арене. Речь шла о том, чтобы предложить американским гражданам положительный образ Советского Союза, и в то же время убедить Сталина в прочности Союза, когда очередное откладывание открытия второго фронта в Европе вызывало опасений, что Сталин мог пойти на переговоры с Гитлером о сепаратном мире. Итак, по мнению Тодда Беннета, картина являлась «полноценным, но до сих пор малоизученным, кинематографическим элементом советской дипломатии Рузвельта».
Историки американского кино тоже подчеркнули, что начатки крупной антикоммунистической кампании в послевоенном Голливуде показывались уже в годы войны. В самом деле, сближение СССР и США в борьбе против нацистской Германии вновь вызвало так называемый «Красный страх» 1930-х годов. И ФБР, и консервативные деятели или группы критиковали все фильмы, которые им казались слишком «прокоммунистическими» (и у них это выражение относилось к широкому кругу произведений, как только режиссера, сценариста или актера подозревали в коммунистических симпатиях).
За редкие исключения историки, как и в свое время сами ФБР и американские консерваторы, до сих пор не обращали внимание на другую часть истории: зарубежный прокат советских фильмов в годы войны, хотя тот достиг совсем другого уровня, чем до войны. Усиление советских попыток экспортировать фильмы не только касалось США, но и Великобритании, ее доминионов и колоний и нейтральных стран. Впервые за многие годы советские фильмы появились на тысячах экранов и их увидели миллионы зрителей в западных странах. Тем более до сих пор малоизученны дипломатическая роль этих фильмов и их вклад в мобилизации иностранной общественности за советский союзник.
Доклад посвящен этому аспекту конфликта – своеобразной войной, скрытой за войной. Само слово «война», разумеется, является преувеличением ситуации, но поражает уровень недоверия и нажима, как и напряженные отношения между действующими лицами этой борьбы. Кстати, сами актеры этого конфликта использовали военизированный словарь: для американских фирм и коммерческих авантюристов, речь шла о том, чтобы «завоевать» советский рынок . Что касается советской стороны, ее цель заключалась в том, чтобы произвести сильное впечатление на общественность стран-союзников, распространить в них желаемое изображение своего государства и общественности. В рамки этой пропагандистской борьбы распространение некоторых фильмов иногда служило более конкретной цели: косвенно нажать на руководство союзных стран. Начиная с 1943-го года развитие несогласия между союзниками ясно ощущается в напряженных переговорах о прокате фильмов или в проблемах самой организации показов.
Доклад является начальной частью общего исследования о советской прокатной стратегии в годы войны, которое будет содержать и анализ выбор фильмов для зарубежного рынка и значения их перемонтажа. Пока только рассматриваются конкретные мероприятия Советского Союза, чтобы вновь распространять свои фильмы на рынке союзных стран после долгого отсутствии таковых обменов. Сразу бросается в глазах противоречивость целей или размышлений действующих лиц этой истории. Союзники стремились к прокату своих фильмов ― и более или менее открытой пропаганды ― на зарубежном рынке. Следовательно, были подписаны договоры на государственном уровне и, что касается капиталистических стран, были даны соответствующие указания фирмам, занимающимся прокатом. Но на самом деле, ни один из союзников не особенно желал распространения чужой идеологии среди своих подданных. Когда британские и американские власти, если верить советским фирмам, пошли по косвенным путям, чтобы ограничить прокат «коммунистических фильмов», советское правительство не могло так хитрить ― из-за очевидного монополия на прокатном рынке ― и просто не покупал иностранные фильмы. Что вызвало интересную дипломатическую игру между иностранными посольствами и советским министерством кино.
Другое противоречие заключается в самой советской стратегии. Оказывается, что официальные представители Союзинторгкино (агентство по импорту и экспорту фильмов) нередко боролись с молчанием или непониманием центра. Сам Калитозов – посланный в США летом 1943 года - писал более и более отчаянные письма в Комитет по делам кино, ожидая разрешение для продвижения порученных ему задач. Со своей стороны Комитет резко критиковал работу своих уполномоченных заграницей (что является классикой советских бюрократических документов, но тем не менее требуется сопоставлением с свидетельством упомянутых представителей). На месте, советская политика тоже привлекает внимание исследователя: рядом с «верными» и давними партнерами, Союзинторгино старался вести параллельные переговоры с разными прокатными фирмами, что влекло за собой конфликты и путаницу. Несмотря на эти препятствия, страна была способна распространять на разные рынки значительное количество фильмов, и даже строить структуры дальнейшего развития (студии дублирования и перемонтажа, сеть распределения фильмов, начало рекламной базы). Изучаемые источники наконец позволяют подвести первые выводы по приему советских фильмов в США, Великобритании и Австралии.